Непристойное предложение - Страница 18

Штефан наконец повернулся ко мне.

— Тебе позвонил Оливер? Старая свинья.

— Да нет! Эвелин мне рассказала. Оливер же считает, что это не подлежит обсуждению. Точь-в-точь как ты.

Штефан помолчал несколько секунд. Затем спросил:

— А Эвелин?

— Она настроена… получить деньги.

Во всяком случае, я так надеялась. Поскольку она тоже была настроена на Штефана, я понимала, что вся проблема во мне. Причем довольно большая проблема.

— Гм, — произнес Штефан. После чего скептические складочки у него на лбу внезапно исчезли. Он тихо засмеялся, усаживая меня к себе на колени. — Это все-таки самая сумасшедшая идея, которая когда-либо приходила в голову нашему старику.

— А ты хоть знаешь, как он пришел к этой абсурдной идее?

Штефан покачал головой.

— Он сказал, что мы ничего не изменим в нашей жизни сами. Поэтому он решил сделать это за нас.

— Но неужели, по-твоему, наша жизнь так плоха? — пробормотала я, прижимаясь к его груди.

— Нет, совсем нет. Но единственное, чего в ней не хватает, — это одного миллиона евро.

— А все остальное могло бы оставаться так, как есть? — спросила я.

— Конечно. Мы бы лишь справились с нашими главными проблемами.

Собственно, я думала примерно так же.

— Но здесь есть еще одна проблема, сродни выигрышу в лотерее. Ты никогда не знаешь, станут ли эти деньги счастливыми…

— В нашем случае это не так, — прервал меня Штефан.

— А ты бы мог прожить некоторое время вместе с Эвелин? — спросила я и взъерошила ему волосы. — Целых шесть месяцев?

— Если ты сможешь столь же долго переносить моего брата… — Штефан принялся накручивать мои волосы себе на палец. — Придется приносить жертвы.

Я думала о миллионе евро и о том, что можно сделать с помощью этих денег. Жертва, которую мне предстояло принести, не казалась столь громадной. Провести небольшой срок рядом со стариной Оливером не представлялось мне таким уж тяжелым занятием. Я знала его как очень дружелюбного и сдержанного человека. И он умел восхитительно готовить. Кроме того, квартирка у них была совершенно новая, и из каждого уголка веяло порядком и стилем, так присущим Эвелин. Целых полгода, не опасаясь, что на тебя вот-вот упадет кусок потолка, и с едой, приготовленной не в микроволновке.

— Я думаю, что смогу это выдержать, — произнесла я.

«Столько же, сколько ты сможешь удерживать себя в отношении Эвелин, — хотела добавить я. — Но постарайся понять это сам». Я надеялась, что так и будет.

Штефан глубоко вздохнул.

— Ну, тогда можно сказать… мы оттяпаем этот миллион.

Я думала, что, узнав о нашем согласии на его «предложение», Фриц сильно расстроится и решит изобразить, что все придуманное им было лишь шуткой. Частица моей души, очень маленькая, которая в данной ситуации была равнодушна к деньгам, даже надеялась, что Фриц в любом случае даст задний ход.

Но Фриц даже глазом не моргнул.

— Я знаю, с кем имею дело, — только и произнес он.

Это снова было воскресенье, последнее перед первым мая. Дождь не прекращая барабанил по стеклянной крыше зимнего сада, в помещении образовался восхитительный полумрак. В остальном же все здесь было как и в прошлый наш приезд: на столе перед нами стояли тарелки с нарезкой из мясной лавки Зендманна, купленной на очередной распродаже, дети ели булочки с вареньем, Катинка снова была одета в платье пастельных тонов, на этот раз светло-голубое, под цвет скатерти на столе. Эберхард спрашивал, какое из животных не живет в Африке: А) тигр, В) опоссум, С) жираф или D)броненосец.

И я в очередной раз не знала правильного ответа.

Невозможным, невероятным оказалось лишь то, что Оливер, которому было поручено озвучить наше решение, заявил после первой чашки кофе:

— Мы все обсудили, папа. И мы принимаем твое предложение.

В тот момент, когда Фриц произносил свое равнодушное: «Я знаю, с кем имею дело», Эберхард и Катинка одновременно подскочили со своих плетеных кресел.

— Что за предложение? — спросила Катинка.

А Эберхард сказал:

— Что касается меня, то мне тоже очень хотелось бы узнать об этом. Если будет позволено.

Мы все устремили взгляды на Фрица, потому что дело было теперь за ним, только он мог разъяснить суть происходящего. У меня еще теплилась надежда, что старик рассмеется и произнесет что-нибудь вроде: «Ха-ха! Как здорово я вас разыграл, а? Весь апрель — никому не верь!» Или: «Посмотрите, вас снимает скрытая камера! Ха-ха!»

Но Фриц произнес:

— Я лишь пообещал твоим братьям выплатить значительную часть причитающегося им наследства. По миллиону евро каждому, если они на протяжении полугода станут соблюдать одно небольшое условие.

— Миллион евро, — простонал Эберхард. — Да от такой новости все дырки повылетают из сыра.

— Бац! — выкрикнул Тиль. Он только-только научился считать до ста. — Целый миллион. Столько стоит «феррари», который купил отец Тима.

— Не совсем, — вставила я.

— А что же это за маленькое условие? — спросила Катинка.

Впервые за все время, что я знала ее, она совершенно не обращала внимания на детей в процессе разговора.

— Штефан и Оливер должны будут поменяться женами на шесть месяцев, — произнес Фриц.

Эберхард только и сумел, что произнести свое знаменитое «Ага» (которое, впрочем, звучало по сорок раз на дню), а Катинка выглядела так, словно вылила на себя горячий кофе. Не обращая на это внимания, Фриц невозмутимо продолжал:

— Необходимые детали определены в договоре, который лежит на моем рабочем столе: Дингс, э, Эвелин переедет жить к Штефану в его развалюху, а Дингс, э, Оливия к Оливеру в город. Каждый день все они станут, как и прежде, ходить на работу и заниматься повседневными делами, но начиная с восьми вечера никто из них не будет иметь права вступать в контакт со своим законным супругом: никаких встреч, даже вчетвером, никаких звонков, ничего. Мы оставим за собой право в любое время проверять ваши телефонные счета как за городской, так и за мобильный телефон. При первой же попытке нарушить правила мы будем считать пари проигранным, и никто из вас в жизни больше не только не увидит, но даже не услышит ничего об обсуждаемых миллионах.