Непристойное предложение - Страница 25

Я запустила все десять пальцев в волосы (справиться с ними расческой было возможно, лишь когда они были мокрыми, и с каждой минутой высыхания причесывать их становилось все труднее) и решила немного обновить тушь на ресницах. Чтобы сказать что-то приятное о моем внешнем облике, следовало обратить внимание именно на ресницы: они были феноменально длинными и густыми. Элизабет всегда говорила, что готова отдать за такие ресницы жизнь. И я была рада, что в моем облике есть хоть что-то, что заставляло обращать на себя внимание.

— Ты уже можешь накрывать на стол, — сказал Оливер, когда я вышла из ванной. — На открытом воздухе, если тебе не холодно.

— Нет. Я всегда любила эти долгие, полные свежести весенние вечера. Ведь есть ощущение, что впереди у тебя целое лето.

На просторную лоджию выходили огромные, до пола окна. Здесь стояла лишь большая напольная ваза, подаренная мной семейству Оливера на новоселье. Уже начинало смеркаться, но даже приглушенный свет сумерек не мог скрыть скудость убранства лоджии. Я принялась накрывать стол из тикового дерева, одиноко стоявший в центре под большим зонтом. Так как я не смогла сразу найти ни скатерть, ни салфетки, то очень обрадовалась, когда краем глаза заметила в шкафу для посуды садовый подсвечник со свечой. Подсвечник был изготовлен из стекла пастельных тонов, и мне почему-то подумалось, что он также был в этом доме подарком. И скорее всего от Катинки. Совершенно очевидно, что сама Эвелин никогда бы не решилась нарушить стиль своего дома, привнося в него такие бестолковые мелочи. Впрочем, здесь она была права. Я, как правило, тоже всегда убирала подарки Катинки подальше в шкаф. Но для украшения пространства вне дома вещица очень даже годилась.

Впрочем, несмотря на свет свечей, место для ужина выглядело не лучше, чем крытая парковочная площадка. Тем не менее, мы находились на самом верхнем этаже самого высокого корпуса в здании, и выше нас было только небо со звездами. В сумерках силуэты высотных зданий в центре города и телебашня, казалось, приблизились. Вид, пожалуй, наилучший, который можно было себе представить из окон дома в большом городе. Для меня, привыкшей жить в окружении зелени, это было, конечно, слишком. Я была далека от городской жизни.

Присутствие садового светильника, казалось, понравилось Оливеру.

— Уютно, — произнес он, выходя на лоджию с лазаньей. — Ты привезла эту штуковину с собой из дома?

— Нет, — ответила я. — Это ваша вещь.

Что же касается уюта в моем представлении, то это было нечто совсем другое. Лазанья, впрочем, выглядела очень достойно. Оливер открыл бутылку вина. И мне показалось, что я очень долго не ела такой вкусной пищи. Все эти полуфабрикаты, приготовленные в микроволновке, с течением времени стали казаться одинаковыми на вкус.

— За предстоящие шесть месяцев, — предложил тост Оливер и посмотрел мне прямо в глаза.

— За миллион евро, — уточнила я и поморгала пушистыми ресницами. — Что ты собираешься делать со своими деньгами, если дело выгорит?

— Рассчитаюсь с долгами, — вздохнул Оливер. — Ты даже не можешь представить, как высоки наши ежемесячные выплаты по кредитам и долгам.

— Как же, как же, — ответила я и подумала о шикарном «Z4». — Но ведь должно немножко и остаться. О чем ты мечтаешь?

— Ах, — пренебрежительно ответил Оливер, — совсем не обязательно о деньгах.

— Как? — Я была слегка шокирована.

— Честно говоря, я лишь делаю то, что хочет Эвелин. Если бы мы не делали этого, то большую часть жизни просто ругались бы друг с другом. А долги с некоторых пор уже невозможно игнорировать. Особенно теперь, когда Эвелин ушла с работы, станет очень трудно. Главным образом трудно поддерживать тот стиль жизни, к которому мы привыкли.

— Ну а что же ты все-таки сделаешь с деньгами, которые обязательно останутся после уплаты всех долгов?

Оливер пожал плечами:

— Я же говорю, деньги меня почти совсем не интересуют. То, что мне нужно, — это здоровые дети и работа, которая будет приносить мне радость еще лет двадцать. Но, прости меня, эти вещи не купишь ни за какие деньги.

— Ну, работа-то у тебя есть, — сказала я и посмотрела на часы. — О, кстати, ты сегодня будешь в новостях? Или ты сегодня не работал?

— Конечно, работал, — ответил Оливер. — Если ты не против, то десерт мы сможем съесть перед телевизором. Хорошо?

Так, значит, предусмотрен еще и десерт! Мило!

В вечерних новостях, к удивлению, Оливер не вел репортаж с очередного пожара. Он комментировал события, происходившие на трассе А1 вследствие огромной тридцатикилометровой пробки, причиной которой послужила тяжелая автокатастрофа. И еще брал интервью у некоторых несчастных сограждан, оказавшихся в этой ловушке и просидевших там многие часы.

— Меня забросили туда на вертолете, — объяснял Оливер. — Поэтому лицо у меня такое зеленое.

— Ты прекрасно выглядишь, — возразила я. — Особенно в те моменты, когда подмигиваешь.

— Это мне что-то попало в глаз.

— Не важно, выглядит это здорово. Я тебя еще никогда не видела на экране в таком большом репортаже. Да еще и в полный рост. Обычно видна лишь твоя голова, а на экране она кажется несколько больше, чем в реальности.

Я прильнула к экрану. С развевающимися на ветру непослушными волосами Оливер брал интервью (о чудо!) снова у какого-то пожарного, который на этот раз руководил тушением загоревшихся в результате аварии машин.

— Папа прав, — вздохнул Оливер. — Мне всегда достается брать интервью у пожарных, что бы вокруг ни происходило.