Непристойное предложение - Страница 10

— Можешь не беспокоиться. Мы справимся с этим сами.

Вопрос был лишь в том — как? Пентхаус, который они с Эвелин купили в прошлом году в центральной части города, обошелся им ничуть не дешевле, чем наша земля. За сто сорок квадратных метров они заплатили столько же, сколько мы за четыре гектара. Я считала, что наше вложение денег гораздо лучше. Но для Фрица и то и другое казалось глупостью.

— В арифметике ты был и остаешься профаном, мой любезный господин сын, — сказал он и посмотрел на Оливера пронизывающим взглядом. — Если твоя жена с сегодняшнего дня перестанет испражняться деньгами, то до дачи показаний в суде по поводу имущественной несостоятельности вам совсем недалеко. Хотя бы это тебе ясно?

— С вашей стороны было бы очень любезно, если бы мы здесь не обсуждали проблемы моего пищеварения, — со слезами на глазах произнесла Эвелин.

— Что бы ни делалось, для тебя все будет не так, — сказал Оливер Фрицу.

Но Фриц продолжал развивать свою мысль, не обращая на него внимания:

— Ты, значит, считаешь, что я и дальше должен спокойно наблюдать, как вы коверкаете свою жизнь? Ждать, когда вы полностью разоритесь? Уже столько лет я пытаюсь докричаться до вас, но это словно глас вопиющего в пустыне. Я, слава Богу, достаточно долго терпел ваши промахи и ошибки, но надеялся на то, что вы в состоянии сами их преодолеть и не совершать новых, потому что уже давно не маленькие мальчики, а здоровенные, полные сил мужчины, но теперь все, с меня достаточно! Более чем достаточно! Отныне я все беру в свои руки!

После этой тирады за столом воцарилась гробовая тишина. Я попыталась как можно ниже сползти со стула, мне отчего-то захотелось спрятаться под стол. Такого оборота не принимала еще ни одна семейная разборка.

Оливер наконец решился подать голос:

— Что это должно означать?

— Это должно означать, что теперь веселью пришел конец, — произнес Фриц таким тоном, словно мы в эту минуту стали еще глупее в его глазах, чем были прежде.

— А что конкретно ты имел в виду? — спросил Штефан. В его словах одновременно звучали опасение и надежда.

Фриц откашлялся.

— Я долгое время не решался давать вам денег, так как знал наверняка, что это совершенно бессмысленно, и так как придерживаюсь той точки зрения, что настоящий мужчина должен сам заботиться о себе и близких. Но сейчас я подумал, что могу при определенных условиях изменить своим убеждениям. Я склоняюсь к мысли, что вы все могли бы попользоваться частью моих денег, не так ли?

У нас перехватило дыхание. Как будто Фриц неожиданно бросил на стол ручную гранату. Оливер и Штефан обменялись нервными взглядами, мы с Эвелин тоже. Это что, какая-то ловушка? И было ли сказанное Фрицем вообще вопросом?

Только Эберхард, как всегда, знал верный ответ.

— Ага, — произнес он. — Вопрос только в том, будет ли этой части достаточно.

Фриц вздохнул. Затем решительно поднялся со своего места.

— Мужчины, давайте перейдем в другую комнату. Мне необходимо кое-что с вами обсудить.

Штефан и Оливер снова обменялись нервными взглядами, но мой свекор уже уверенно направился к дверям.

— Пойдемте, это действительно очень важно. Нет, нет, ты, Эберхард, можешь оставаться здесь.

Эберхард несколько обиженно и обеспокоенно снова опустился на толстый зад, Штефан и Оливер последовали за отцом во владения Фрица, в его рабочий кабинет.

Фриц резко закрыл за собой двери в зимний сад.

Глава 3

Катинка, Эберхард, Эвелин и я в недоумении остались сидеть за столом.

— Жизнь подчас бывает суровой, но несправедливой, — огорченно проговорил Эберхард.

— О чем вообще может идти речь? — спросила я скорее всего у себя самой.

— О деньгах, конечно, — сказала Катинка.

— Ах вот оно что, — произнесла Эвелин. — Многие жалеют, да некому помочь.

Я была с ней полностью согласна.

— Ничего невозможного — а вдруг «тойота»! — выпалил Эберхард.

Мысль, несмотря на всю ее нереальность, была заманчивой. Впрочем, можно и из Савла превратиться в Павла. Бывало на свете и такое.

— Но я тоже должен там быть, — заметил Эберхард. — Я бы не стал просить много.

— Это верно, — сказала Катинка и покосилась в сторону двери. — Если уж кто-то и должен быть там, так это ты. В конце концов, ты единственный, кто умеет обходиться с деньгами. У нас деньги никогда не утекут просто так, как в черную дыру, а наоборот — станут работать и принесут прибыль.

Но здесь ее мысли снова вернулись к мечтам о шести или восьми детских комнатах в их новом доме, и лицо Катинки просветлело.

— Как обрадовался папа! Я думаю, что нас с тобой не обойдут, Эби. В конце концов мы никогда его не огорчали. Вероятно, он хочет, сначала слегка намылить мальчикам шеи.

— Гм-гм, — пробурчал Эберхард. — Дружба дружбой…

— Что? — спросила я.

— Я иногда спрашиваю себя, как тебе удалось сделать карьеру, Эберхард? — произнесла Эвелин.

— Успех достигается потом, — ответил Эберхард.

— Пот — хорошее слово, — продолжала Эвелин. — А как насчет дезодоранта? Тебе следовало бы побеспокоиться о нем.

— Он не забывает о дезодоранте, — вмешалась Катинка. — Только его действия не всегда хватает. Но что поделаешь, если потовые железы так сильно работают. Хотя в принципе это даже показатель здоровья.

— Однако запах не всегда здоровый, — съязвила Эвелин.

— Да чтоб ему провалиться, этому дезодоранту! — взвился Эберхард. — Я думаю, что у каждого из здесь присутствующих бывают критические дни… Ты что-то слишком раздражена сегодня, моя дорогая свояченица.